Аналитический Центр "Разумные Решения"

Усубалиев Эсен

Начало июня 2019 года было ознаменовано интересным событием для отношений между двумя родственными государствами — Ираном и Таджикистаном, которые, по всей видимости, пришли к согласию о необходимости нормализации отношений и постепенному восстановлению связей.

1 июня с официальным визитом в Таджикистан прибыл министр иностранных дел Ирана Мохаммад Зариф, в рамках которого состоялось подписание «Меморандума между Правительством Республики Таджикистан и Правительством Исламской Республики Иран о  принципах и рамках двустороннего сотрудничества в сфере безопасности».

Согласно Меморандуму стороны обязуются осуществлять плодотворное сотрудничество в обеспечении безопасности и борьбы против преступности сфере предотвращения захвата власти, угроз против конституционных устоев, борьбы против терроризма и его финансирования, профилактики незаконного оборота оружия и взрывчатых веществ, борьбы против незаконной миграции, торговли людьми, профилактики и борьбы против преступлений с использованием информационных технологий, предотвращения отмывания доходов, полученных преступным путём, финансирования терроризма и экстремизма, не вмешиваясь во внутренние дела друг друга.

Как отмечается в документе, «стороны должны предотвратить деятельность партий и организаций, признанных как террористические и экстремистские, а также воздержаться от их поддержки и приверженности». В связи с этим иранская сторона подчеркнула, что не допустит на своей территории деятельности членов и сторонников террористических и экстремистских организаций, в том числе партии исламского возрождения [1].

Интересным, в этом документе является то, что в последствии, формулировка, касающаяся ПИВТ была изменена на более размытый и общий вариант — «…сторона подчеркнула, что будет предотвращать на своей территории деятельности членов и сторонников террористических и экстремистских организаций».

В действительности, поддержка Ираном Партии исламского возрождения стала причиной самого серьезного ухудшения отношений между странами с 2015 года. Только с начала 2019 года, после обмена новыми послами, политика Таджикистана к Ирану начала постепенно сменяться на более прагматичный поход, который не исключал нормализацию диалога и даже надежду на восстановление полноформатных отношения, приближенных к былому уровню взаимодействия. По крайней мере на прошедшем в Душанбе саммите Совещания по Мерам Доверия в Азии (СВМДА) 15 июня 2019 года, куда прибыл президент Х. Рухани, главы двух стран — Ирана и Таджикистана обменялись весьма теплыми приветствиями, из чего можно заключить, что обе стороны рассчитывают на улучшение диалога в будущем.

Относительно партии Исламского Возрождения Таджикистана, и причин по которым была изменена формулировка, можно однозначно говорить, что стороны намерены идти на компромисс ради восстановления отношений. По всей видимости для Таджикистана было важным обеспечить бесконфликтные условия для начала процесса нормализации отношений в преддверии визита президента Ирана 15 июня. Тем более общеизвестно чувствительное отношение иранской дипломатии к «предварительным условиям для начала переговоров» по любому международно-значимому вопросу и наличие в меморандуме формулировки об отказе поддержки ПИВТ, могло рассматриваться именно в этом контексте. В этой связи присутствие президента Ирана трудно было бы гарантировать. И здесь необходимо отдать должное гибкости, проявленной таджикской стороной.

Ряд экспертов уже высказался по поводу изменения политики Таджикистана по Ирану. В числе наиболее объективных причин было отмечено как заинтересованность в получении инвестиций от Ирана и участии в транспортном проекте через порт Чабахар, так и во влиянии России, которой необходим Иран в качестве союзника по широкой повестке международно-политических, экономических проблем, в том числе и в области международной и региональной безопасности.

В свою очередь сам Иран в условиях санкций, заинтересован в минимизации «зон конфронтации» в регионах своего потенциального влияния (Центральная Азия) и возможно понимает значимость региона для своей будущей политики в Центральной Азии. В этой связи, нормализация диалога с Таджикистаном также входит в число приоритетов внешней политики Ирана на этом направлении.

Между тем, представляется, что причины достижения компромисса по поводу ПИВТ и нормализации отношений лежат в плоскости осознания с обеих сторон того факта, что:

во-первых угрозы от ПИВТ (реальные либо мнимые) аналогичны любым другим угрозам от террористических и экстремистских организаций, с которым правительство Таджикистана способно бороться самостоятельно, а в условиях отсутствия реальной поддержки ПИВТ на территории страны, уровень угрозы от этой партии незначителен;
Во-вторых, скорее всего в Таджикистане осознают особенности внутренней политики Ирана, где присутствуют разные центры влияния, и понимают что поддержка этой партии не является однозначной и не все политические силы в Иране поддерживают эту политическую линию;
И, в-третьих, стало очевидным, что разногласия по поводу одной партии не могут и не должны быть препятствием для сотрудничества между двумя родственными народами и государствами.

Все вышеперечисленные пункты были известны изначально, даже в период пика обострения отношений 2015-2017 гг. Однако являлось очевидным, что истинная природа ухудшения отношений имела сугубо личностный характер — президент Таджикистана Эмомали Рахмон был глубоко оскорблен тем фактом, что родственная и дружеская страна Иран не поддержала официальную политику Таджикистана, который признал ПИВТ террористической организацией.

В свою очередь Иран осознает, что достигнутый внешнеполитический компромисс можно уладить внутри страны позже, путем длительных консультаций с теми силами, которые выступают за поддержку ПИВТ. Иран также проявил гибкость не настаивая на своей позиции, относительно поддержки этой партии, либо упоминания того, что Иран сам является одной из сторон-гарантов достижения гражданского примирения в Таджикистане и что у него есть и религиозные обязательства в отношении ПИВТ и подобных организаций в других регионах мира.

Сейчас, несмотря на то что меморандум по своему характеру является документом рамочного характера, определяющего лишь намерения следовать достигнутым договоренностям, сохраняется осторожный оптимизм по поводу того, что стороны будут следовать если не букве, то духу этого меморандума.

Стремление к нормализации очевидно с двух сторон, однако реальные действия двух стран в этой области будут зависеть от наличия постоянного диалога между странами, говорим ли мы об уровне глав дипломатических ведомств, либо даже глав государств.

Можно предположить, что для Таджикистана было бы приемлемым в первую очередь постепенное сокращение в СМИ Ирана освящения вопросов, связанных с ПИВТ, с тем, чтобы снизить актуальность этого аспекта отношений между странами. Сознавая тот факт, что Иран будет и дальше продолжать оказывать поддержку ПИВТ, уменьшение огласки этого факта, было бы положительно воспринято в Таджикистане. И было бы воспринято как свидетельство намерений Ирана придерживаться рамочным соглашениям в духе меморандума.

В противоположность этому, сама политика Ирана в отношении Таджикистана могла бы сконцентрироваться исключительно на вопросах торгово-экономического, энергетического, культурного взаимодействия, как главного инструмента безопасности и стабильности Таджикистана либо региона в целом.

Эсен Усубалиев, к.и.н., директор аналитического центра «Prudent Solutions»

[1] Меморандум между Республикой Таджикистан и Исламской Республикой Иран – фактор развития двустороннего сотрудничества
http://ndusti.tj/tj/2019/06/05/memorandum-mezhdu-respublikoj-tadzhikistan-i-islamskoj-respublikoj-iran-faktor-razvitiya-dvustoronnego-sotrudnichestva/