Аналитический Центр "Разумные Решения"

Эсен Усубалиев.

Архив, 2010 год

Рассматривая отношения между государством и религией в практической плоскости, важно не только определить основные этапы их взаимоотношений, но и подтвердить, либо опровергнуть выдвинутый ранее тезис о том, что ислам, как религия большинства граждан, является органической составляющей общества и национальной культуры и может иметь реальное влияние на общественно-политические процессы.

Применение этого тезиса, теоретически является оправданным, в то время как с практической точки зрения, не все его «составляющие» могут быть в равной степени актуальны для Кыргызстана и в точности быть адекватными степени развития ислама и мусульманской общины в стране.

С практической точки зрения важно и то, насколько стабильность и легитимность власти, может быть поставлена в зависимость от лояльности исламского большинства в стране. Этот вопрос тесно переплетается с позициями секуляризма в стране – насколько они сильны в условиях возрастающего влияния «исламского фактора» и насколько светская система норм государственного самопонимания и общественно-политической ориентации подверглась трансформации под этим влиянием. Иными словами, на этом этапе развития религиозной ситуации в стране, важно определить степень взаимозависимости государственной власти и ислама

Этот блок теоретических посылов предопределяет возможности «национализации» ислама со стороны государства и обрисовывает перспективы возможных шагов в свете актуальности ислама для большинства населения страны.

С другой стороны, «движение со стороны государства» должно в обязательном порядке соизмеряться потенциалом и возможностями самой мусульманской общины, а также целями и задачами, которая она ставит при выстраивании взаимоотношений с государством. Здесь также важно определить, с учетом эволюционного распространения ислама, как и в каких условиях, если они возникнут, этот процесс может перейти в политически революционный и возникнет ли у власти проблема потери лояльности большинства религиозного населения.

В конечном итоге, определяя потенциал сторон, государства и мусульманской общины, важно выяснить насколько это взаимное влияние может быть полезным как с точки зрения укрепления власти и расширения возможностей государства в деле национально-государственного строительства, так и в плане развития ислама и закрепления за ним соответствующих позиций в общественно-политической структуре Кыргызстана.

Особенности отношений между государством и исламом.

Первый этап отношений между государством и исламом можно обозначить как либеральный, заключавшийся в полном предоставлении свободы совести и вероисповедания согласно принятому в 1991 г. закону о свободе вероисповедания и религиозных организаций, который действовал вплоть до 2008 г.

Политика на начальном этапе заключалась, в том, что государство занимало «нейтральную» позицию наблюдателя, в основном ограничиваясь регистрацией и учетом различных религиозных организаций. Но такая пассивность приводила к самоустраненности государства от контроля в религиозной сфере. Это привело к появлению в стране множества различных конфессиональных групп нетрадиционного для Кыргызстана характера. На этом фоне, мусульманская община, несмотря на объективный процесс «возрождения ислама», выглядела намного скромнее, хотя формировавшаяся система связей с мусульманским миром, заложила основы для постепенного изменения роли ислама в общественно-политических процессах и окрепла именно благодаря либеральному подходу государства в этой сфере.

Между тем, очевидно, что в этот период, религиозность населения и влияние ислама на общественно-политические процессы в стране, находились еще в зачаточной стадии и государство практически не уделяло внимания этим факторам.

В этот период времени, ислам в его традиционном понимании в большей степени воспринимался в тесной связке с националистическими настроениями и стремлением этнического большинства к обособлению от советского (русского) наследия. Этот фактор отмечался как среди простого населения и интеллигенции, так и у отдельных государственных деятелей.

Однако этот процесс быстро пошел на спад, по мере осознания того, что ни националистическая, ни религиозная (исламская) концепция не имеют должного теоретического обоснования, а в практической плоскости, широкой поддержки масс, тем более в условиях полиэтничного и многоконфессионального государства.

Череда событий, связанная с усугублением угрозы распространения религиозного терроризма и экстремизма в Центральной Азии, в связи с продолжающейся нестабильностью в Афганистане, одновременно актуализировала внимание государства к исламу внутри страны, которое можно условно обозначить как второй этап. Но важным отличием ситуации к 2000 г. стало то, что государство столкнулось с совершенно иным обществом, чем оно было на момент распада Советского Союза. К этому времени, религия стала прочно занимать центральное место в ценностных ориентирах не только традиционно религиозных (оседлых) народностей страны, но и титульной нации. Новым качеством религиозности населения стала не только открытость отправления религиозных обрядов ислама, но и развитие ислама как политической идеологии в ее зачаточном, начальном состоянии.

На фоне сложностей экономического и социального характера, обращение населения к новым, ранее неизвестным сторонам ислама, стало единственным логическим продолжением исламского просвещения в стране. Безусловно, вопрос качества этой информации и ее источниках, на тот период времени не являлся актуальным – мусульманская община стремительно впитывала все то, что привносили с собой представители многочисленных движений, групп и организаций мусульманского мира.

Государство, занятое решением проблем религиозного экстремизма и квалифицируя эти устремления мусульманской общины как деятельность, противоречащую секулярному устройству государства, способствовало обособлению мусульманской общины от общих социально-политических процессов в стране. Эти действия предопределили параллельность развития двух систем в одном государстве – секулярной, олицетворяемой государством, и религиозной, в лице мусульманской общины.

Осознание того факта, что развитие ислама приобретает новую направленность, а мусульманская община проявляет интерес к различным методам отстаивания своих интересов в общественно-политических процессах, переопределило переход на следующий этап взаимоотношений между государством и исламом в Кыргызстане.

С 2006 года государство начинает отчетливо осознавать, что религиозная политика не должна ограничиваться противодействием религиозному экстремизму и терроризму, в то время как новые тенденции развития в диктуют необходимость дифференцированного подхода к исламу и мусульманской общине в целом. По сути, мы говорим о признании де-факто особой роли ислама в жизни Кыргызстана.

Другим фактором, который повлиял на изменение отношения власти к исламу, стал объективный крах как националистических, так и каких либо других идеологий в обществе Кыргызстана, в то время как ислам начал последовательно утверждать себя в качестве устойчивой идейной системы обустройства общества и государства.

Как показали президентские выборы после мартовской смены власти в Кыргызстане в 2005 году, один из кандидатов Турсунбай Бакир улуу открыто выступал на «исламской платформе» призывая, в первую очередь, мусульман отдать за него голоса. По неофициальным данным, этот кандидат набрал до 30% голов. В период с 2006 по 2007 гг. в ходе нестабильности и регулярных вступлений оппозиции, отдельные группы мусульман выступали как на стороне оппозиции, так и на стороне правительства, открыто заявляя о возможности мобилизовать населения за ту или иную сторону.

В этой связи, государство начало видеть в исламе один из инструментов укрепления своей власти, а в мусульманской общине – один из потенциально сильных механизмов мобилизации населения ради решения отдельных политических задач.

Очередные выборы 2009 года также были примечательны на предмет использования религиозной риторики в политике. Один из кандидатов открыто призывал к введению норм шариата в случае его избрания президентом. Отвлекаясь от того факта, что этот претендент на высшую должность страны, Н. Мотуев, не пользуется авторитетом в мусульманской общине и, скорее всего, играл отвлекающую роль, стоит отметить, уже появился прецедент выхода исламских лозунгов на политическое пространство Кыргызстана. Между тем, особенностью прошедших выборов стало не столько то, что этому кандидату не запретили использовать религиозные лозунги, а сколько то, что в дальнейшем нельзя исключать, что его примеру последуют другие лица, имеющие религиозный авторитет и обширную поддержку мусульманского населения.

С другой стороны, государство начинает подавать отчетливые сигналы мусульманской общине, которые можно расценивать как попытку «прощупывания исламской почвы» в стране. В ноябре 2009 г. президент страны, выступая на заседании Организации Исламской Конференции в Стамбуле отметил, что мусульманская община Кыргызстана и государство, должны выступать партнерами в совместных инициативах, а также то, что правительство заинтересованно в создании собственного исламского образовательного, научно-просветительского центра. Более того, президент отметил, что – «Мы сейчас столкнулись с необходимостью по-иному взглянуть на отношение между исламской общиной и государством, углубиться в понимание содержания светского государства», не исключая тем самым возможность пересмотра подходов в определении секулярного государства. В 2010 г. во время обращения к «Курултаю Согласия» (народное совещание) президент отметил важность перехода к реальной политике взаимодействия с религиозными организациями в стране.

Все эти попытки, тем не менее, могут говорить не только о серьезном пересмотре политики государства в отношении мусульманской общины, но и свидетельствовать о постепенном признании за исламом возможности оказывать влияние на общественно-политические процессы в обществе.

Вопрос легитимности власти с точки зрения ислама

Несмотря на объективные обстоятельства, которые обусловили усиление взаимозависимости власти и ислама, следует отметить, что сама мусульманская община еще не способна выдвигать общие требования в политической плоскости.

Исследования показывают, что на протяжении пяти последних лет, мусульманская община еще не осознала себя в полной мере как важную политическую силу в стране. Она находится на начальной стадии самоопределения в политической системе координат страны, хотя и подает регулярно сигналы о том, что религиозность, нравственность и духовность в политике должны отражаться в качествах современных чиновников во власти.

В кыргызском обществе присутствует еще один важный элемент, который пока еще выступает основным препятствием для дальнейшего распространения ислама как фактора внутренней политики. Этот элемент следует условно обозначить как «доисламская национальная культура».

Безусловно, те исследователи, которые предпримут попытку вычленить его из «общеисламского контекста», могут потерпеть неудачу, поскольку в процессе исторического развития, доисламская культура претерпела значительные изменения, за счет влияния ислама, и в ее чистом виде она сохранилась фрагментарно – в отдаленных горных местностях страны.

Между тем ее современное прочтение у отдельных идеологов кыргызского националистического самосознания эта «доисламская культура» занимает особое место в политической ориентации и практике общественной деятельности. Несомненно, ее жизнеустойчивость в условиях усиления роли ислама в общественных отношениях может быть поставлена под сомнение.

Основа доисламской культуры Кыргызстана – номадический образ жизни. Начавшийся в советское время процесс модернизации общества, который, правда в иных формах и более быстрых темпах продолжается и по сей день, инициировал постепенное «вымывание» из исторической памяти простого народа идей «чистой, доисламской культуры и истории». Это привело к тому, что большинство простого населения сейчас не различает нормы адата (обычного права) от привнесенных исламом норм шариата (права). Все это – совокупность шаманистических верований, адата и единобожия смешалось в общую культуру и традиции народа.

Точное определение доли ислама и доисламских традиций в культуре народа, вопрос отдельного исследования. В данном случае важно подчеркнуть что носителем этой «доисламской культуры» выступает не простой народ, а отдельные личности, в то или иной степени связанные с академической и научной средой.

Можно с определенной долей уверенности говорить, что значительная часть интеллигенции (занимавшей ранее атеистические позиции) в результате распада СССР и образования идейного вакуума, на волне роста национализма, связывали будущее нации именно с доисламским прошлым кыргызов.

Именно приверженность отдельных групп интеллигенции к тенгрианству или другим формам шаманизма, оказывая влияние на правящие элиты страны, предопределило параллельность развития ислама и власти в Кыргызстане в течение 15 лет.

Являясь уделом националистов-интеллектуалов, влияние доисламского прошлого, между тем, постепенно пошло на убыль в результате естественной смены поколений в академических кругах и власти.

Смена правящих северных кланов на представителей южных родов в результате событий 2005 года, практически разорвало связь власти и интеллигенции, стоящих на позициях доисламского прошлого кыргызов, поскольку Юг страны всегда отличался традиционно сильным влиянием ислама даже в советское время.

Традиционная религиозность, также является феноменом постсоветского развития страны, и, она не предполагает знаний о религии, но обуславливает более чувствительное отношение к религии, как к системе норм и правил, соблюдение которых необходимо для поддержания должного статуса, имиджа в обществе. Иными словами, внешняя и декларативная приверженность к религии является неотъемлемым атрибутом поведенческой культуры южных кыргызов, но не более.

Как результат, за короткий срок во властных структурах произошла резкая «атрибутивная исламизация» чиновников, которые для того чтобы не выделяться из общей массы, стремились показывать свою приверженность к исламу за счет демонстрации книг, плакатов, сур из Корана обрамленных в рамки и т.д.

В особенности Севера Кыргызстана (где располагается столица страны Бишкек) всегда входила высокая, по сравнению с Югом, образованность титульного населения, что в свою очередь наложило отпечаток на формах «исламского возрождения». 19 лет исламского просвещения привело к формированию более осмысленного изучения ислама на севере Кыргызстана и, как результат, развитие исламской общественно-политической мысли в ее начальной стадии, отмечены именно на севере страны. При этом возросшие информационно-просветительские возможности ислама, наиболее заметны именно в столице страны.

Эти и другие факторы предопределили постепенный переход от «атрибутивного ислама» к более осмысленному изучению религии как системы норм и ценностей в жизни индивида, общества и государства в среде государственных служащих. К этому следует также прибавить постепенное устранение советской интеллигенции от власти, а также неспособность общества генерировать новое поколение интеллигенции на современном этапе.

Последние инициативы правительства Кыргызстана в религиозной сфере, как раз и свидетельствуют о том, что власть начинает испытывать потребность в исламе, как одного из нетрадиционных средств подкрепления своей легитимности в стране. В данном случае, есть все основания полагать, что эта потребность, при сохранении темпов развития ислама и мусульманской общины будет только возрастать.

«Национализация ислама» как возможная мера со стороны государства

Следует отметить что государство, определив для себя путь сближения с исламом осознает, что «игра на исламском поле» предполагает, не только права, но и определенные обязательства. И что их невыполнение может привести к краху секулярных устоев государства, приверженность к которым отмечено в Конституции страны.

В данном случае, у государства есть два пути развития. Первый путь может предполагать использование ислама для достижения своих узких политических целей в обмен на признание за религией особой роли в становлении новой формы государственности и определении сфер влияния ислама в обществе, что можно условно определить как «договорной вариант».

Второй путь, может предполагать использование ислама для подкрепления власти, определение взаимных обязательств, но фактически, попытку подчинения мусульманской общины государственным интересам во внутренней политике, что можно определить как «декларативный вариант».

В первом случае от государства и мусульманской общины потребуется большие интеллектуальные, политические и правовые усилия, и это отвечает интересам эволюционного развития светско-исламских отношений. Однако, как показывает практика, на это у сторон нет ни возможностей, ни желания – интеллектуальный уровень мусульманкой общины недостаточен для того чтобы выступать равноправным партнером в диалоге с государством, в то же время, у политической элиты нет времени на постепенное развитие отношений с исламом, поскольку в данном случае особое значение представляет фактор времени и необходимости получения быстрых результатов.

Во втором случае государство, в традициях восточного правления, подчиняет своей воле послушное духовенство, решает свои задачи, а для ислама определяет «согласительную роль» решений государства. При этом, этот путь предопределит рост протестных настроений в остальной части мусульманской общины, который не будет исключать и революционных настроений в большинстве населения страны.

Особенностью религиозной ситуации в Кыргызстане является то, что темпы исламского просвещения уже сейчас предопределяют неизбежный рост влияния ислама на общественно-политические процессы в стране в будущем. И в действительности, перед государством может стоять лишь выбор бесконфликтного либо конфликтного развития отношений с исламом. Однако очевидно одно – модель секулярного государственного устройства в Кыргызстане и Центральной Азии в целом, в скором времени может претерпеть серьезные изменения.

Эсен Усубалиев, к.и.н. директор аналитического центра «Prudent Solutions». Апрель 2010