Аналитический Центр "Разумные Решения"

Сентябрь 2016 (Архив)

После смерти бессменного узбекского лидера Ислама Каримова с 90-го года в сентября сего года, власть перешла к премьер-министру Шавкату Мирзияеву. Он же был утвержден на должности временного исполняющего обязанности президента, несмотря на то, что по Конституции президентское кресло переходит Спикеру парламента страны. Работа на посту премьер-министра с 2003 г. и практически постоянное присутствие Мирзияева возле И. Каримова, не выходя из его тени, обусловили медленно прогрессирующий рост влияния политика на процесс принятия решений и внутриполитический баланс сил в целом. Спикер Олий Мажлиса Узбекистана Нигматилла Юлдашев взял самоотвод. При этом, данный факт остается одним из главных аргументов, подтверждающим заведомый исход транзита власти в стране и является отправной точкой статьи. Президентские выборы назначены на 4 декабря 2016.

Как известно, с приходом к власти, Мирзияев приступил к масштабным кадровым перестановкам в государстве: был утвержден на должности первого вице-премьера Рустам Азимов, ответственный за макроэкономическое развитие страны; был вернут в высшие эшелоны власти, отстраненный ранее Абдулла Арипов и назначен на должность заместителя премьер-министра; мэр Ташкента Абдукаххар Тухтаев был переведен на должность хокима г. Джизака, а Асрор Кобилов был соответственно смещен с формулировкой «из-за недостатков в работе».

Помимо расстановки своих людей на местах, Мирзияев стремится к внедрению популярных мер для роста своего политического рейтинга. Так, для демонстрации было осуществлено внедрение беспрецедентных для Узбекистана социально-экономических новшеств, корректировок во внутри- и внешнеполитическом курсе государства, частичной либерализации законодательства и сложившейся практики взаимоотношений власти с населением. Так, вр.и.о. президента за свой короткий срок правления, сделал следующее:

• открыта виртуальная приемная, а жалобы, поступившие туда в количестве около 20 тыс. за первый месяц, по словам узбекского руководства, будут изучаться для последующего устранения всех недостатков;
• ратифицировал Конвенцию Международной организации труда «о свободе объединений и защите права на объединение в профсоюзы»;
• начал реформу судебно-правовой системы, согласно которой планируется расширение спектра полномочий и обязанностей судебной власти. Мирзияев в своей оценке деятельности судов страны признал, что вся судебная система работает только на обвинительные приговоры;
• подписал указ «О дополнительных мерах по обеспечению ускоренного развития предпринимательской деятельности, всемерной защите частной собственности и качественному улучшению делового климата», что по задумке властей станет благоприятной основой для ведения бизнеса;
• пошел на сближение с соседними странами, в особенности с Кыргызстаном и Таджикистаном, отношения с которыми не отличались своей теплотой.

Отметим, что некоторые его поступки расцениваются как популистские и нацеленные на внешний эффект, к числу которых можно отнести частные поездки Мирзияева по Ташкенту в целях выяснения как работает то или иное госучреждение [1]. Сама его деятельность сопровождается довольно резонными аргументами: «настало время государственным органам служить народу, а не народу — государственным органам», — заявил вр.и.о. президента Узбекистана 19 октября на партийном съезде Либерально-демократической партии. При этом, было сказано, что теперь с госчиновников будет повышенный спрос, а оценку его деятельности будет давать местное население. С другой стороны, как отмечает Мирзияев, для повышенного спроса будет необходимо предоставление служащим соответствующих условий, мотивирующих их на активную и позитивную деятельность. Во многом, это является одним из центральных тезисов программы Мирзияева, который на фоне общественных ожиданий относительно либеральных и социально-направленных реформ после авторитарного режима рассматривается как один из инструментов для привлечения голосов и внедрения популярных реформ.

Между тем, прочная связка Мирзияев – Иноятов дает основания полагать, что за внешними политическими декорациями лежит узбекская realpolitik, заключающаяся в переделе влияния между кланами. Кроме того, ввиду отсутствия И. Каримова, оба политика нацелены на частичное рейдерство обширной бизнес империи Каримовской семьи, в целях чего был возвращен криминальный авторитет Гафур Рахимов, имевший конфликт с Гульнарой Каримовой. Учитывая мягко говоря «натянутые» отношения Рахимова и Каримовой очевиден вероятный сценарий действия, к тому же поддержка первого предоставляет обширные возможности по контролю теневого рынка в Узбекистане и расширяет бизнес влияние новой команды. Во многом, контроль за финансовыми потоками является решающим фактором в определении политического доминирования в Узбекистане.

Относительно «потепления» отношений с Кыргызстаном и Таджикистаном очевидно, что новая власть стремится выяснить реакцию своих соседей на возможные изменения во взаимодействии. В отношении первого, отметим, что после назначения Мирзияева вр.и.о. президента были отозваны узбекские силовики со спорной территории на кыргызско-узбекской границе (гора Ункур Тоо), которую узбекская сторона оккупировала в конце года, объявив ее своей территорией. По итогам визита кыргызской делегации в начале октября в г. Андижан, был подписан Меморандум о приграничном сотрудничестве, а созданная совместная межправительственная комиссия уже в конце октября предоставила первые результаты работы – были согласованы позиции по 49 участкам линии госграницы. Общая протяжённость киргизско-узбекской границы составляет 1 378 километров, из которых 371 км (что составляет 27%) остаются спорными. Разногласия вызывают 58 участков, 28 из которых расположены как раз на территории Ала-Букинского и Аксыйского районов.

Отношения между Ташкентом и Душанбе, которые обуславливаются отсутствием авиасообщения и действием с 2001 г. жесткого визового режима также переживают некоторые изменения: совершаются обмен визитами таджикских и узбекских делегаций; углубляется культурно-гуманитарное сотрудничество и обмен; подготовлен к подписанию проект соглашения о прямом авиасообщении.

Таким образом, на фоне изменившихся подходов Ташкента встает логичный вопрос: насколько далеко готов зайти Узбекистан в своем пересмотре отношений с Кыргызстаном и Таджикистаном? Ответ напрашивается сам собой – все зависит от готовности самих Кыргызстана и Таджикистана идти навстречу Ташкенту, а также поддерживать его настрой на позитивные изменения. При этом, Бишкеку и Душанбе не следует принимать эти инновации в региональной политике как своего рода ослабление узбекских позиций. Изменение практики взаимодействия в регионе зацикливается на Узбекистане, который выступает с позиции финальной инстанции региональных процессов. После победы на выборах Мирзияев с большей долей вероятности может изменить свою тактику в регионе и продолжить отталкиваться от жесткой постановки вопросов в международных отношениях. К примеру этому может способствовать начало строительства Рогунской ГЭС в Таджикистане, которая вызывает ряд опасений политического и экологического характера в Ташкенте. Создание прецедента в регионе по возведению ГЭС и ущемлению, тем самым, интересов нескольких стран ниже по течению не может остаться без активного вовлечения узбекской дипломатии, а также других методов воздействия на соседний Таджикистан (Кыргызстан в том числе). С другой стороны, сама проблема водных ресурсов излишне политизированная, а большая часть подозрений исходит от узбекской стороны, которая видит в действиях своих соседей угрозу своих национальных интересов и социально-экономической, национальной, продовольственной безопасности. В этом случае убеждение узбекского руководства о нежелании причинения какого-либо ущерба страной верховья должна сопровождаться реальными гарантиями Душанбе и Бишкека, одними из которых могло бы стать подписание двух водных конвенций – беспрецедентный шаг для интересов таджикской и кыргызской сторон.

Означает ли демонстрируемое сближение со своими соседями изменение региональной стратегии Узбекистаном? Скорее всего нет, чем да. Это объясняется следующими факторами. При Каримове Узбекистан всегда занимал твердую, жесткую и «силовую» позицию в вопросах отношений со своими соседями. Именно такое поведение, по мнению Каримова, должен был демонстрировать региональный гегемон с крупнейшим в Центральной Азии населением и мощной армией. Такой имидж соответствовал реальной ключевой роли Узбекистана в достижении стабильности в регионе, усилиями которого не было допущено бурное развитие религиозного экстремизма в Ферганской долине в силу соседства с неспокойным соседом в лице Афганистана. Организованные гонения узбекскими силовиками всех возможных дестабилизирующих элементов (от внутренней оппозиции до священнослужителей, боевиков и сторонников радикальных идеологий) во времена Каримова обуславливает на сегодня их многочисленность, реваншистский настрой этих сил, а также наличие стоящих за ними внешних сил. Таким образом послабление позиций на региональной арене, а также чрезмерная либерализация внутреннего политического пространства новым узбекским руководством чревато в среднесрочной перспективе проникновением этих сил в социально-политические процессы, склонением на свою сторону симпатизирующих слоев общества, возможностью конкурентного влияния на процесс принятия решений. Во-вторых, было бы разумно предполагать изменение тактики как таковой, но не стратегии. Очевидно, что специфика региональной политики в Центральной Азии наиболее подходит под неореалистическое понимание системы международных отношений, где национальный интерес и сила ставятся во главу угла, а их достижение является приоритетной задачей любого государства. Исходя из этого утверждения, смена силового метода давления на поощрительный метод взаимодействия, могло бы принести определенные результаты и сдвиги в застоялых межгосударственных проблемах ЦА. Однако подобные действия целиком зависят от феномена «дилемма безопасности», который предполагает априори отсутствие доверия в межгосударственных отношениях, которая по нашему мнению является ключевым аспектом отношений в ЦА.

Тем не менее, главным вопросом остается внешнеполитическое поведение нового руководства в отношении главных геополитических акторов в регионе: США, России, Китая. Каримов всегда стремился обеспечить равноудаленность геополитических векторов от Узбекистана, отдавая предпочтение реальному взаимодействие по инфраструктурным проектам. При этом, многовекторность Ташкента времен Каримова отличалась резкими поворотами своей внешней политики: от России к США и наоборот, а также отказом от участия в каких-либо союзах. Несмотря на непредсказуемость узбекского руководства в отношениях со своими внешними партнерами, такая тактика приносила свои плоды Каримову и являлась отличительной чертой Ташкента. На сегодня, нужно понимать, что Узбекистан вовлечен по крайней мере в два из трех геополитических проекта: американский «Новый Шелковый Путь» и китайский «Экономический пояс Шелкового Пути» и, по всей видимости, это будет требовать большей податливости от команды Мирзияева. Того же будет ждать и Кремль, так как российские проекты в лице ЕАЭС, ОДКБ и т.д., по каримовскому наследию остаются за бортом внешнеполитического охвата Ташкента. По нашему мнению, новая команда будет придерживаться философии Каримова, но в своих действиях будет больше напоминать Назарбаевский внешнеполитический стиль, основанный на более рациональном подходе и позволяющий более грамотно использовать все направления сотрудничества. Мирзияев единожды упоминал, что никакого членства в военно-политических блоках от Узбекистана ждать не стоит, но исходя от современных реалий, Ташкент все же будет вынужден наполнять содержанием основные векторы внешней политики.

Между тем, Мирзияева необходимо уже рассматривать как триумфатора президентской гонки, так как соперниками премьера являются выдвиженцы от провластных партий: Партия «Адолат» выдвинула Наримана Умарова; Народная демократическая партия — Хотамжона Кетмонова; Партия «Милли Тикланиш» выдвинула Сарвара Отамурадова. Эти политики за исключением последнего уже участвовали в прошлых выборах в 2015 году, являясь соперниками президента Ислама Каримова и не набрав более 3-3,5% голосов. Аналогичный сценарий ожидается и на выборах в декабре 2016 г., а характер их хода, по всей видимости, будет сводиться к формальной процедуре утверждения Мирзияева на политическом Олимпе Узбекистана. Создаваемая сегодня конфигурация реформирования и либерализации политического пространства не соответствует политической системе Узбекистана с жесткой вертикалью власти, в связи с чем в среднесрочной перспективе после установления повсеместного контроля Мирзияевым и его приближенными в стране, необходимо ожидать возрождение каримовских методов правления.

Одной из главных интриг на сегодня остается вопрос о возможности конфликта интересов между Иноятовым и Мирзияевым в переделе собственности в государстве после того как последний станет президентом и сконцентрирует полноту власти в своих руках. Таким образом коллективное правление осуществляемое на сегодня и консолидирующее политические элиты станет главной линией политического разлома Узбекистана и станет «ахиллесовой пятой» не только самой республики, но также Ферганской долины и, соответственно, аспектов региональной безопасности ЦА.

Атай Молдобаев, заместитель директора аналитического центра «Разумные Решения»

Ссылки:

1. ИА «Озодагон». Новый лидер Узбекистана Шавкат Мирзияев пошел по стопам Туркменбаши и багдадского халифа. URL: http://catoday.org/centrasia/29849-novyy-lider-uzbekistana-shavkat-mirziyaev-poshel-po-stopam-turkmenbashi-i-bagdadskogo-halifa.html