Аналитический Центр "Разумные Решения"

Эсен Усубалиев

20 мая 2015 года.

Положительная динамика развития отношений между Кыргызстаном и Китаем всегда являлась отличительной характеристикой двустороннего диалога. Это затрагивает торгово-экономические отношения, политический диалог в двустороннем и многостороннем форматах в рамках международных организаций. И в целом, по ключевым проблемам международных отношений Кыргызстан и КНР всегда находили взаимное понимание и поддержку.

Между тем, мне бы не хотелось концентрироваться на цитировании цифр об уровне торгового оборота, констатации и приведении хроники обмена визитов официальных лиц Кыргызстана и КНР и участии в совместных проектах на территории Кыргызстана. Поскольку подобные сведения находятся в открытом доступе, хотелось бы высказаться относительно ряда проблем, которые существуют между двумя странами и они практически не обсуждаются в экспертном сообществе нашей страны.

При этом, в отношении КНР следует отметить, что в кыргызско-китайских двусторонних отношениях есть неизменные показатели, которые не будут никогда пересматриваться и образуют основу наших добрососедских отношений, а именно, завершившийся переговорный процесс по кыргызско-китайской границе, признание территориальной целостности КНР и острова Тайвань как неотъемлемой части КНР и приверженность договоренностям в области безопасности — борьба против трех видов зла: «сепаратизма, экстремизма и терроризма».

Неизменность этих положений в отношениях между двумя странами гарантирует базовый и в то же время минимальный уровень, который позволяет говорить о добрососедских отношениях между двумя странами. Без общей приверженности нашего правительства курса на добрососедство с КНР невозможна реализация ни одного стратегически важного экономического проекта в будущем. Понимание и признание особенностей этих отношений в нашем политическом руководстве можно зачислить в актив двусторонних отношений.

Вопрос политической стабильности Кыргызстана и способность соблюдать преемственность общего политического курса на добрососедство с КНР, безусловно, важный фактор, который оказывает влияние на отношение самого Китая к Кыргызстану, и произошедшие в нашей стране две революции всегда воспринимались настороженно в КНР.

Если суммировать общие ожидания КНР в отношениях с Кыргызстаном, то это умещается в довольно емкое предложение. Китай ничего не ожидает от нашей страны, кроме приверженности достигнутым ранее договоренностям и политической стабильности. Все остальное зависит только от Кыргызстана. Это касается и проектов в области транспортировки энергоносителей, инфраструктурных проектов в области транспорта и коммуникаций, добычи полезных ископаемых и ресурсов, гидроэнергетики.

В этой связи различного рода политические спекуляции относительно вопроса границ, либо «китайской экспансии» в Кыргызстане или в регионе в целом значительно омрачают общий фон кыргызско-китайских отношений, хотя и не имеют критического значения, если эти мысли не высказываются официальными лицами.

В любом случае, определение роли и значения Кыргызстана в региональной стратегии КНР понимается в сравнении с соседними странами.

Говоря о региональной стратегии КНР и видении им Центральной Азии, то следует указать, что, во-первых, во внешней политике Центральная Азия не имеет приоритетного значения по сравнению с другим жизненно важными регионами мира, если мы говорим о заинтересованности КНР в получении энергетических ресурсов и уровне торгового оборота, где, в частности, Ближний и Средний Восток, Африка, страны Южной и Юго-Восточной Азии играют большую роль.

Даже увеличение пропускной способности газопровода из Туркмении с подключением Узбекистана и Казахстана в 2012-2015 гг. пока не дает оснований говорить об коренном изменении приоритетов и пересмотре места и роли Центральной Азии во внешней политике, несмотря на меры правительства КНР по диверсификации потоков энергоресурсов в условиях угроз безопасности на Ближнем и Среднем Востоке. По оценкам специалистов в этой области, энергетические потребности КНР за счет Центральной Азии удовлетворяются не более чем на 10 %.

Безусловно, с учетом новых политических изменений и подписания соглашений с Россией в области транспортировки газа в будущем изменят общую структуру потребности в энергоресурсов на северном направлении, но это дело ближайшего будущего.

На мой взгляд, единственная причина, по которой место и роль Центральной Азии будет меняться в сторону повышения ее статуса во внешней политике КНР, это роль и значение «стратегического партнерства между КНР и Россией», где Центральная Азия однозначно воспринимается Китаем как «зона исключительных интересов России».

Является естественным, что и без того деликатная политика КНР в отношении сопредельных стран, с учетом фактора российского влияния включает общеизвестные принципы: «невмешательство», «мир и развитие», создание «гармоничного мира», «совместное развитие», «совместная ответственность». При этом важно осознавать, что Китай никогда не будет претендовать на ведущую роль в Центральной Азии и оспаривать право России выступать гарантом безопасности и стабильности в регионе. Возможное изменение в статусе произойдет только в той мере, в какой Россия посчитает вовлечение КНР в Центральной Азии допустимым с точки зрения разделения совместной ответственности за мир, стабильность и экономическое развитие региона. Недавние договоренности по стыковке двух проектов ЕАЭС и «Шелкового пути» являются подтверждением тесной координации двух держав в области разделения совместной ответственности относительно дальнейшего развития региона.

Между тем, в региональных приоритетах КНР в Центральной Азии, выделение трех стран — Казахстана, Туркменистана и Узбекистана как ключевых партнеров в области политического, торгово-экономического и энергетического диалога выглядит естественным и не требует детального анализа.

Помимо высокого ресурсно-энергетического потенциала эти страны демонстрируют высокую приверженность курсу на добрососедство и взаимовыгодное сотрудничество, обеспечивают политическую стабильность в стране и в глазах КНР являются надежными и предсказуемыми партнерами, что подтверждается многомиллиардными контрактами по результатам центральноазиатского турне председателя КНР Си Цзиньпина в 2013 году.

Следует также добавить, что успех указанных стран во время визита председателя КНР был достигнут в результате весьма продуманного и грамотного подхода, основанного на достижении хороших личных отношений между лидерами стран Центральной Азии и КНР, что является одним из ключевых факторов во внешней политике.

Безусловно, сравнивать страны с большим ресурсным потенциалом с Кыргызстаном неуместно в той мере, что сама значимость этих стран для Китая намного выше. Однако объяснять причину, по которой общая сумма контрактов с КНР достигла только 3 млрд долларов США ввиду малого ресурсного потенциала Кыргызстана, не совсем правильно.

Таджикистан — страна практически одинакового ресурсного уровня с Кыргызстаном, а по многим показателям значительно уступающая Кыргызстану — в области экономического и другого развития достигла больших успехов в диалоге с КНР. Общее число контрактов достигло более 6 млрд долларов США, плюс отдельные договоренности в области инфраструктурных, транспортных и ресурсодобывающих проектов.

И если мы определяем, что в региональной стратегии КНР приоритеты отдаются трем странам — Казахстану, Туркменистану и Узбекистану (именно в этой последовательности), то Кыргызстану следует приложить усилия, для того чтобы находится на четвертом месте в шкале приоритетов внешней политики Китая в регионе.

По мнению китайских экспертов, Кыргызстан ранее всегда воспринимался в китайских приоритетах именно на 4 месте, поскольку всегда предполагалось что отношения и уровень взаимодействия с Кыргызстаном должен быть выше, чем с Таджикистаном.

Однако примерно в период с 2007 по 2015 гг. Таджикистан значительно активизировал свою деятельность на китайском направлении. Посольство Таджикистана в Китае чрезвычайно активно в налаживании тесных связей с государственными учреждениями, институтами, бизнес структурами Китая и дипломатическим корпусом в Китае в целом.

Успехи Таджикистана на китайском направлении, которые получили выражение в подписании многомиллиардных контрактов и грантов, связываются именно с активной работой посольства и, возможно, тех рекомендаций, которые получает президент Таджикистана относительно выстраивания тесных личных отношений с председателем КНР.

Во время визита Си Цзиньпиня в Кыргызстан перед саммитом ШОС в 2013 году, по всей видимости, советники президента порекомендовали обратиться за помощью к Китаю в связи с предстоящим выводом базы США и намекнуть на возможные последствия безопасности этого шага для региона и граничащих стран. Возможно, традиционная для Кыргызстана модель поведения и ведения переговоров все же не подходит для первой встречи двух лидеров. Соответственно, ни о каких тесных личных отношениях между лидерами двух стран, в отличие от государств Центральной Азии, говорить не приходится.

Другой комплекс вопросов связан с недостаточным уровнем дипломатического представительства Кыргызстана в Китае. Мне не известны причины, по которым Кыргызстан отправил в Китай молодого и неопытного дипломата (в данном случае под опытом я подразумеваю опыт руководства дипломатическим представительством за рубежом) госпожу Бактыгулову. Возможно она хороший дипломат в рамках центрального аппарата МИД и подготовленный китаист с опытом работы в посольстве КНР в прошлые годы. Ни в коем случае не оспариваю этот факт, поскольку не знаком лично.

Однако полагаю, что отправлять в мировую державу человека, который не обладает достаточным авторитетом и необходимым уровнем прежде всего в Кыргызстане и затем на фоне послов других стран в Китае, это весьма недальновидный шаг. Поскольку Посол представляет не только страну, но и обеспечивает нужный уровень диалога между лидерами двух стран, он должен обладать высоким уровнем доверия у президента Кыргызстана и определенным уровнем допуска, для того чтобы оказывать влияние на те или иные решения, которые принимаются в отношении страны своего пребывания.

Более того, сам факт назначения в Китай посла такого уровня был расценен КНР вполне логично — Кыргызстан не придает большого значения развитию двусторонних отношений, Китай не значится в числе важных приоритетов внешней политики Кыргызстана и, наконец, это было расценено как демонстрация того, что Кыргызстан полагается во всех вопросах внешней политики на Россию, поэтому развитие отношений с КНР на достаточном уровне для Кыргызстана не представляет значения.

Хотя, признаться, назначение молодых и не обладающих необходимым высоким статусом в самом Кыргызстане — посла в Россию и вообще не имеющего необходимого образования и квалификации посла в США — демонстрирует наш подход к мировым державам, анализ которого выходит за рамки моего понимания и необходимого корректного научного обоснования.

Эти проблемы диктуют необходимость предложить ряд рекомендаций:

1. Необходим пересмотр собственного видения Кыргызстана во внешней политике и в особенности его внешнеполитической стратегии в отношении мировых держав. Необходим, как минимум, пересмотр концепции внешней политики в целом, если таковая будет принята вообще. Насколько мне известно, такой концепции у нас нет.

2. Необходимо менять восприятие Китая как в на официальном уровне, так и на уровне общественного мнения. Мы должны определиться, нужен ли нам диалог с КНР, на каком уровне, в каком масштабе, определить необходимый уровень двустороннего и регионального взаимодействия.

Для Кыргызстана важно осознать, что мы малая страна и от нас в регионе мало что зависит, но от того, насколько наша страна будет привлечена к решению региональных проблем в условиях присутствия интересов США, России и КНР в регионе, будет зависеть будущее страны. Малая страна не означает — зависимая от всех страна. И если мы хотим изменить региональный статус нашей страны, признавая исключительную роль России в обеспечении безопасности региона и общего вектора экономического развития, то именно через активное участие в региональных экономических, транспортных и иных проектах КНР, мы можем добиться необходимого статуса в Центральной Азии — надежного партнера КНР в регионе, важного звена в выстраиваемой Китаем системе добрососедского и безопасного окружения стран и, что немаловажно, взаимовыгодного сотрудничества и взаимного процветания двух стран.

Усубалиев Эсен, к.и.н., директор аналитического центра «Разумные Решения»