Аналитический Центр "Разумные Решения"

Усубалиев Эсен

20 декабря 2008 года.

Открытие Центральной Азии всему миру, актуализировало вопросы их ориентации в мировой политике и цивилизационной и культурной принадлежности в целом. После достижения независимости, пяти государствам Центральной Азии пришлось определять собственное положение в международных отношениях, исходя из трех различных направлений:

• российское направление, предполагавшее консолидацию их в рамках бывшего Советского Союза и привязывающее в дальнейшем страны ЦА к России;
• центральноазиатское направление, означавшее интеграцию и объединение на основе единой культурной и этнической общности народов в одно региональной объединение;
• внешнее направление, определявшее их отношения с остальными государствами и регионами мира и предполагавшее широкий выбор внешнеполитических ориентиров.

Первоначально российское направление практически сразу было отвергнуто политической элитой многих стран региона. Получение независимости и возможность обустраивать собственную жизнь без контроля Москвы, явилось довольно заманчивой перспективой. Тем более Россия и не проявляла особого интереса к центральноазиатским республикам, поскольку была занята проблемами внутреннего характера: укрепление политической власти, проведение экономических реформ и вообще находилась в кризисном состоянии после распада СССР.

Надежды на центральноазиатскую интеграцию в виде объединения государств Центральной Азии, оказались несбыточными, так как выявились серьезные разногласия о месте и роли отдельных государств региона и их претензий на главенство в нем.

Что же касается внешних связей, то это направление предполагало значительный простор для определения своих внешнеполитических приоритетов. Именно этот путь был выбран в качестве основы первоначальных шагов этих государств в мировой политике.

В государствах Центральной Азии существовало мнение, что их политическая независимость предполагала свободу выбора своей ориентации и своего места на карте мира. Одни искали вдохновения в исламских государствах, апеллируя к религиозно-культурной общности мусульманских народов, другие обращали внимание на государства Тихоокеанского региона, в надежде перенять их опыт экономических достижений и роста, третьи же, ориентировались на светский Запад, пытаясь получить финансовую поддержку.

Однако вопреки ожиданию многих исследователей, география, а не культура, определяет сегодня судьбу Центральной Азии. После распада Советского Союза как в самой Центральной Азии, так и за ее пределами, предполагали, что наиважнейшим фактором в определении будущих ориентиров этих государств станет ислам. В этой связи, многие, особенно на Западе, прогнозировали, что эти страны будут неизбежно тяготеть к Среднему Востоку и Южной Азии, и что развернется серьезная борьба за влияние в Центральной Азии между «светским» исламом Турции и его более радикальным иранским вариантом. Однако этой «великой партии» между Анкарой и Тегераном так и не суждено было сбыться.

Несмотря на все преимущества Турции, определявшейся языковой общностью, достижениями в области экономики и секуляристской моделью развития, Анкара надежно выбыла из этого ожидавшегося состязания, поскольку не соприкасалась с Центральной Азией и не смогла вести с ней двустороннюю торговлю иначе, как через территорию третьих стран. Более того, в странах Центральной Азии довольно быстро разочаровались в турецкой модели развития, и вскоре убедились в ее цивилизационной непривлекательности и неприемлемости турецкого опыта в центральноазиатских условиях. В первую очередь, это было связано с тем, что в большинстве стран Центральной Азии сохранился довольно высокий уровень образованности населения во многих сферах жизнедеятельности, несмотря на отток русскоязычного населения, которое представляло внушительную прослойку квалифицированной рабочей силы и интеллигенции. Множество турецких образовательных учреждений, открытых практически во всех странах региона, а также возможность стажировки специалистов и студентов в Турции, показало разительное отличие стандартов образования и уровня знаний в государствах Центральной Азии, в которых сохранялась советская система образования, от Турции, где оно было значительно хуже. Это в значительной степени повлияло на популярность идей о создании объединения тюркских стран во главе с Турцией, которые активно выдвигаются и по сей день, но уже потеряли былой динамизм. Иными словами, в условиях отсутствия у Турции некого статуса культурного, либо цивилизационного превосходства, она не могла стать центром притяжения для стран Центральной Азии.

В то же время Иран сполна использовал преимущество собственного географического положения. И если бы не бедность иранского правительства и его изоляция со стороны западных государств, то Иран мог бы стать мостом, соединяющим Центральную Азию со Средним Востоком и Персидским заливом. Но даже если этой партии не суждено было сбыться, она, тем не менее, подчеркнула одну важную особенность: география имеет огромное значение для международных отношений – место, занимаемое страной в табели о рангах, во многом зависит от его географического расположения. Физическая география чрезвычайно важна для отношений между государствами, и то, как государства видят ее, как они понимают свое политическое и культурное местоположение, может иметь такое же или даже большее значение.

Удаленность от океанов и прибрежных государств не делает Центральную Азию удаленной от глобальных проблем. Центральная Азия является геополитическим фактором сразу четырех регионов Евразии: Средневосточного, Азиатского-Тихоокеанского, Южноазиатского и Европейского. Здесь сталкиваются интересы практически всех ведущих держав мира и целого ряда других стран.

Позиции ведущих держав в сопредельных с Центральной Азией регионах, во многом предопределили развитие геополитической ситуации в регионе практически сразу после распада Советского Союза. Из них принципиальное значение имеет как географическое положение отдельных стран, так и реалии формировавшегося мирового порядка на тот период времени.

Но прежде, стоит отметить, что центральноазиатским странам пришлось осознать один важный факт, наличие которого многие из них долгое время отказывались признавать: Центральная Азия является внутриконтинентальным регионом, окруженным со всех сторон странами, которые либо увязли в собственных проблемах, либо заинтересованы в усилении своего влияния на центральноазиатские государства. Поэтому для государств региона стало очевидно, что, будучи потенциально невероятно богатыми, в действительности их регион остается бедным, но не из-за качественных характеристик населения, а из-за трудностей с экспортом их ресурсов, призванных обеспечить собственное благополучие.

В этой связи, необходимо выделить три страны – их ключевое географическое положение, выводит на определение особенностей геополитического положения центральноазиатских государств. В первую очередь, особенное положение в отношении региона занимают Россия и Китай, роль и влияние которых, как в истории, так и на современном этапе на Центральную Азию является неоспоримым фактом и объективной реальностью сегодняшнего времени. Несмотря на временное ослабление и потерю интереса к Центральной Азии в первый период после распада СССР, Россия была и остается наиболее влиятельной силой в регионе, и это невозможно игнорировать. С другой стороны, в нынешних условиях, Россия является единственным связующим звеном Центральной Азии с Европой. Любые попытки разблокировать Центральную Азию и выйти на европейское направление, неизбежно попадают в зависимость от позиции России.

В то же время, Китай оказывает влияние не только в АТР и Южной Азии, но и после распада СССР, стал серьезной силой в Центральноазиатском регионе. Более того, КНР, благодаря своему географическому положению, становится мостом между Центральной Азией и Азиатско-Тихоокеанским регионом. Это в свою очередь вынуждает страны региона признать тот факт, что необходимость транспортировки энергоносителей на рынки АТР, неизбежно влечет к возрастанию влияния Китая в регионе.

Третья страна, предполагающая возможность Центральной Азии снять географическую замкнутость, является Иран. При этом необходимо помнить, что основные ресурсы Центральной Азии сосредоточены в бассейне Каспийского моря. «Последние разведочные данные, вопреки бывшим преувеличенным статистическим данным, оценивают запасы нефти этого региона от 15 до 29 миллиардов баррелей». Таким образом, Иран – связующее звено Каспийского бассейна с Персидским заливом, Среднего Востока с Центральной и Южной Азией. Однако из-за режима санкций со стороны Запада и, в первую очередь США, проекты транспортировки энергоносителей Центральной Азии через территорию Ирана не могут привлечь инвестиций, а у самого Ирана на это нет средств.

До распада СССР устройство мира было двухполюсным. Теперь его считают либо однополюсным (американоцентричным), либо, наоборот, многополюсным. В данном плане сопредельные Центральной Азии регионы неодинаковы. АТР, по общему признанию, регион многополюсный: здесь противостоят США в тандеме с Японией, Китаю и России. На Ближнем и Среднем Востоке, в регионах традиционно высокой напряженности, на сегодняшний день преобладают США. В Южной Азии, ситуация характеризуется сильными позициями Индии, но ей противостоят Пакистан и Китай. Европа же находится под полным доминированием США, в особенности после вступления восточноевропейских и прибалтийских стран в НАТО.

Рассмотрение геополитической ситуации в сопредельных Центральной Азии регионах, выявляет еще один немаловажный фактор – ключевое, а в некоторых случаях определяющее влияние в них США. Несмотря на продолжающиеся дискуссии о структуре будущего мирового порядка, все же стоит признать его однополярность, так как очевидно, что США остается пока единственной сверхдержавой в мире, которая сочетанием экономических и военно-политических возможностей, способна претендовать на доминирование в глобальном масштабе.

Если отталкиваться от идеи американоцентричности мирового порядка и признания того факта, что во всех ключевых для Центральной Азии регионах (Европа, Средний Восток, АТР) в принципе доминируют США, то моделирование геополитической ситуации в Центральной Азии, вполне возможно с точки зрения противопоставления США с одной стороны, и России, Китая и отчасти Ирана с другой. При этом, подразумевая, что США являются флагманом всего западного сообщества, которое связанно с США союзническими отношениями и имеющее, в большинстве случаев, больше предпосылок к сотрудничеству, нежели к соперничеству с США в этом регионе. Это также отчасти затрагивает Турцию, поскольку, являясь членом НАТО, она также выступает единым фронтом с США и исполняя роль одного из проводников американской политики в Азии.

Россия и Китай, благодаря комплексу военно-политических и экономических возможностей, составляют реальную конкуренцию и соперничество для США в Центральной Азии. В тоже время Иран, для США является скорее серьезным препятствием, чем конкурентом и уж тем более соперником в Центральной Азии. Иран слишком слаб, для того чтобы иметь возможность противостоять США (как скажем, Россия или Китая), и в то же время представляет значительные трудности для США, как в Центральной Азии (благодаря его геостратегически выгодному положению по отношению к Каспийскому морю), так и на Ближнем и Среднем Востоке, оказывая существенное влияние в этих регионах.

Если суммировать политику США в отношении Ирана, то помимо экономических санкций, она в целом направлена на блокировку активной деятельности Ирана в области укрепления политических, экономических и культурных связей со странами региона. США также препятствует реализации проектов строительства трубопроводов для транспортировки производимых в республиках Центральной Азии энергоресурсов, в другие районы мира. Исключая Иран из списка реальных соперников США, все же не стоит однозначно отказываться от влияния «иранского фактора» на политику США в регионе, поскольку он, безусловно, учитывается и имеет большое значение, как для США, так и для всего Центральноазиатского региона в целом.

Таким образом, выделяя США, Россию и Китай, в качестве основных движущих сил политических и экономических процессов в Центральной Азии, можно сделать вывод, что именно от этих трех стран во многом зависит будущее региона. Однако в виду того, что политика США, России и Китая в Центральной Азии, не является в полной мере объектом исследования, не представляется возможным подробно исследовать своего рода «треугольник» пересечения интересов трех держав в Центральной Азии. Стоит лишь отметить, что ни Китай, ни Россия не заинтересованы в усилении США в регионе, при этом и КНР и РФ, несмотря на то, что являются партнерами и соучредителями Шанхайской Организации Сотрудничества, а взаимодействие по наиболее важным проблемам в Центральноазиатском регионе находится на довольно высоком и доверительном уровне, также видят друг друга потенциальными соперниками в Центральной Азии.

Рассматривая военное присутствие США в Центральной Азии после операции сил антиталибской коалиции в Афганистане, в качестве неотъемлемой реалии сегодняшнего времени, можно предположить, что достижение определенного баланса сил и стабилизации отношений в регионе, по нашему мнению, возможно лишь в случае адекватного, взаимоприемлемого сотрудничества государств-участников ШОС и США.

С другой стороны, особенности военного продвижения США в Центральную Азию, заключаются в том, что, во-первых, это решение было принято практически сразу после трагических событий 11 сентября 2001 г.; во-вторых, военная операция в Афганистане была полностью поддержана западным сообществом; и, наконец, в-третьих, страны Центральной Азии проявили солидарность и дали согласие на размещение сил коалиции во главе с США, предоставив воздушное пространство и территории до окончания операции. Невообразимая десятилетие назад ситуация – американские военные базы на стыке интересов России и Китая, стала реальностью Центральной Азии в XXI веке.

Если предположить, что военное присутствие США на территории бывшего Советского Союза явилось одной из важнейших стратегических задач США на пути к действительному мировому господству, то, вероятно, оно не могло быть результатом случайного стечения обстоятельств, как это считают некоторые исследователи (например, см.: Богатуров А.Д. Американизация Центральной Азии? // Восток. – 2003. –№3. – С. 94). Наиболее вероятен сценарий того, что на протяжении определенного периода времени осуществлялась подготовка для обеспечения военного присутствия в Центральной Азии. Но вполне возможно, что это было не под силу одним лишь только США, не по причине недостатка средств, а из-за нежелания привлекать внимание, прежде всего России и Китая, поскольку аккумуляция и распределение больших финансовых потоков исключительно через США, могла быть предана огласке в мировом сообществе. В этой связи, возрастает особая значимость союзнических отношений других членов Запада с США.

США, Япония и ЕС, являются крупнейшими политическими, экономическими и финансовыми центрами мира. И все они, в разной степени, связанны тесными узами союзнических и партнерских отношений, сложившихся в период «холодной войны». В условиях, когда «пережитки» времен биполярной системы мироустройства, как скажем НАТО, Японо-американский договор безопасности, договоренности в области обороны в АТР и Юго-Восточной Азии, не только не исчезли после распада Организации Варшавского Договора и СССР, а продолжают расширяться и трансформироваться, нет объективных причин для отказа от уже отработанной системы взаимоотношений между странами вовлеченными в эту систему. Она находится на стадии нового эволюционного развития, в соответствии с реалиями современного мира. Исчезновение СССР как угрозы для Запада и их союзников, отнюдь не означало эру взаимного процветания и мира, а наоборот доказало, что ослабление одного государства, вызывает желание стремительно заполнить образовавшийся вакуум в бывших сферах влияния и удерживать новые позиции, чтобы не дать возможность вновь восстановить утраченный потенциал, порождая очередной виток соперничества.

В этих условиях, особый интерес представляет роль Японии в этой глобальной стратегии Запада, поскольку именно эта страна в настоящее время, обладает экономическим, финансовым и техническим потенциалом после США, достаточным для решения крупных стратегических задач в мировом масштабе.

На протяжении всей послевоенной истории, позиции Японии в международных отношениях основывались на наличии «мирной конституции» (в которой закреплялся отказ от применения военной силы, для разрешения конфликтов), японо-американским договором безопасности (защищавшим Японию в случае агрессии и определявшим ее подчиненное положение перед США в международных отношениях в целом), а также сильной экономики, впечатляющие достижения в которой, были достигнуты благодаря собственным усилиям и, в определенной степени, военному союзу с США, так как он снимал с Японии тяжелое бремя военных расходов на оборону. В дальнейшем, превращение Японии в мощную индустриальную и финансовую державу, трансформировались прежние политические и экономические отношения Японии с США в качестве вассала, на отношения взаимного вассальства. Япония продолжает зависеть от США в области военной защиты, но США оказались в еще большей зависимости от японских финансов и промышленности для воспроизводства своего защитно-производственного аппарата.

Мощный и отработанный механизм взаимодействия времен «холодной войны», неизбежно должен был быть задействован и в Центральной Азии. Причем в сравнении с Европой, у Японии больше предпосылок склоняться к применению такого формата отношений не только в АТР, но и в новом для нее регионе. Если в 90-91 гг. в Лондоне, а затем в Риме и возникали дискуссии о целесообразности сохранения НАТО как института, что в принципе не помещало принять решение о ее последующем расширении, то в Японии вопрос «сохранения общей политики безопасности с США не подвергался сомнению». Поскольку уже тогда для Японии было очевидно возрастающее влияние Китая как мощной державы АТР. Расширение НАТО на Восток было необратимо из-за потенциально сильной и непредсказуемой России, в то же время укрепление японо-американского сотрудничества в области безопасности в АТР было предрешено из-за растущего военного и экономического потенциала Китая.

Однако для многих исследователей причины, ведущие к обоснованию крепнущих связей Японии и США в АТР, заканчивалась на необходимости совместного сдерживания Китая и, отчасти России, в этом регионе. Однако можно продолжить и довести их до Центральной Азии, в которой переплетается интересы России (связующего звена Центральной Азии с Европой), Китая (связующего звена Центральной Азии с АТР), США, для которых исключительно важно препятствовать усилению этих стран по всем перечисленным направлениям, поскольку достижение этих целей, является необходимым условием действительного мирового господства. В этом контексте, финансово-экономические возможности Японии, ее особые отношения с США, подталкивают к выводу о вероятном единстве стратегических целей в Центральной Азии.

Помимо существования единых стратегических целей Японии и США в Центральной Азии, особую важность приобретает видение Японией собственной роли в международных отношениях и понимание необходимости «играть более весомую роль в международной политике, в соответствии с занимаемым положением второй экономической державы мира после США». Не последнюю роль в этом играет стремление занять место постоянного члена Совета Безопасности ООН.

Появление на политической карте мира новых независимых государств, представило Японии уникальный шанс апробации новых возможностей по ряду ключевых направлений:

• сотрудничество в рамках ООН;
• содействие развивающимся странам;
• решение проблем глобального характера.

Все перечисленные направления, а также и ряд других, которым будет уделяться более подробное внимание, в определенной степени решают задачи японской внешней политики, как в Центральной Азии, так и в остальных регионах мира. Необходимо при этом особо подчеркнуть, что политика Японии в Центральной Азии является одновременно как одной из составляющей внешнеполитического курса страны в мире, решающей собственные задачи в регионе, так и вспомогательным элементом политики США в Центральной Азии, обеспечивая там продвижение американских интересов. И именно в Центральной Азии, благодаря ее уникальному геополитическому расположению на стыке многих регионов, в самом центре Евразийского континента, деятельность Японии приобретает особенное значение в XXI в., которое будет определять ее положение не только в системе японо-американских отношений, в АТР и Центральной Азии, но и в мире в целом.

Эсен Усубалиев, к.и.н., директор аналитического центра «Разумные Решения»

20 декабря 2008 года